Ты — мое море. Ты — мои птицы.
Seven Sigrun

А можно я без пояснений?

Вот еще одна падает насмерть.

Во мне.

Я всю жизнь тебя кому-то отдавал. Иногда по каплям, а иногда целыми морями. А сейчас я хочу тебя оставить себе одному, всю без остатка, до иссушения.

Знаешь, если опустить голову в море так, чтобы одно ухо ушло под воду, а в другое ты будешь нашептывать мне свои ураганы, то получатся волны. 

Так рождаются волны. Это происходит всегда, когда кто-то солнечный доверяет кому-то соленому свое внутреннее.

От неба и одиночества рождаются маленькие принцы. Это еще Экзюпери доказал. Настоящий взрослый Экзюпери, с серьезным именем Антуан, вытащил из своей головы маленького светлого мальчика с другой планеты и отпустил его.

Почему же тогда я не могу вытащить тебя из своего сердца и отпустить?

У меня там — смрад и холод. Это все птицы. Разбитые, гнилые. Они разбивались очень часто. Я так несерьезно к ним относился, а они, когда совсем мертвые, такие гадкие и страшные, что мне дышать стало нечем.

И вот твоя птица, последняя, огромная-преогромная, она наверное меня окончательно добьет!

Птице мало места. Она становится все больше и больше, чернее и чернее. Ей нечего клевать и тут она замечает мир вокруг нее, мое комковато-пустоватое сердце. Как рыбка, раскачивающая аквариум, чтобы выбраться из плена. Но плен ли это? 

Птица-птица, плен ли? Подожди.

Ты улыбаешься и целуешь меня в запястье, там, где пульс. Птица засыпает, она не бьет меня изнутри своими липкими крыльями.

Не дай разбиться моей птице.

Не отпускай меня.