осеннее. очень личное и очень женское
Teremok

Однажды этот рассказ произвел на меня неизгладимое впечатление, а сегодня дико приспичило найти и перечитать. Стоит ли говорить, что у меня есть свой Сашка?.. Вопрочем, мои слова тут ни к чему. Наслаждайтесь:

Кленовый лист. /из цикла «Мои Сашки»/

Запах листопада и молодой здоровенный клен недалеко от моего дома,  каждую осень, вот уже много лет подряд, замыкают какие-то клеммы памяти особенным образом,  и я на некоторое время оказываюсь в том далеком теплом и ярком сентябре. Начало которого не сулило в моей жизни ничего хорошего, а сам период обещал поначалу быть серым и унылым.

Мы, четверокурсницы сельскохозяйственного вуза, 21-23 летние девицы, у которых  за плечами буйная общежитская житуха, пара стройотрядовских сезонов, да свежий летний опыт самостоятельной работы на производственной практике (практически у всех на руководящих должностях), никак не ожидали от деканата такой подлой несправедливости. Нас, без пяти минут элиту Северо-Западной агроэкологической службы, и вдруг на две недели в глухую деревню на лён! Неужели желторотых им мало! Последний год учебы — не принято же посылать никуда!

Но ректор обещал своему выпускнику, чтобы срочно спасти редкие льняные поля его кандидатской диссертации, прислать  лучших из лучших. Отвертеться и бойкотировать не удалось, и мы мудро решили, что эти пару недель в тьмутаракани проведем с пользой и подготовим выпускной отчетный концерт талантов, и заодно завершим 145 юбилейный тур первенства группы по Подкидному Дураку. По словам Динки, ведущей подсчеты побед и вкладов, победительнице  светил неплохой денежный приз из общей кассы.

Мы знали, что такое наши отдаленные отделения колхозов в конце сентября. Поэтому, когда нас затарили продуктами на весь срок и на прицепе гусеничным тягачом (грязь такая, что машинам не пройти — только  «на танке»!)  завезли в деревушку на 10 избушек, поселив нас всех в одной из них, мы не испугались. Магнитофончик с собой, пара колод карт и дружный девчачий коллектив, которому не привыкать к утренней гигиене с одним ведром горячей воды на всех, нагретом дежурной девочкой на печке.

Без споров и раздоров отчистили избушку, договорились с местными насчет «баньку истопить по требованию, а не по субботам», передвинув кровати в общей комнате на свой вкус и заслав трех юрких любительниц в лес по грибы, мы завалились после ужина на кровати, выдвинув заготовленный ящик токайского. Завтра же на работу, а сегодня можно и расслабиться  — »за приезд".

Местная тетка, она же наша повариха, уходя домой душевно предупредила:  «Счас и кавалеры к вам подоспеют! Они у нас любители до девок новеньких, так что или не теряйтесь и сразу соглашайтесь или стеклы ставнями прикройте и дверь на кол задвиньте и бревном подоприте, а завтра ужо бригадиру пожалуетесь. Особенно с Рыжим осторожнее — буйный и здровучий, бугай!»

Моя очередь топить выпала первой (не везло мне в жребии на спичках никогда!) Чертыхаясь  в сумерках и  путаясь в не притоптанной еще траве,  я добрела с охапкой дров из сарая в избу и обнаружила там картину, напоминающую сцену из «Джентельменов удачи». 

Танюха, наша самая разбитная девица, которая по ее словам нынче на практике морально об колено сломала пару взрослых бригадиров, будучи над ними поставленной, руки в боки наступала на трех подвыпивших парней, мнущихся у порога:

«Ээээтттта ктойто тут «жаних»? Этттта ты чтоль, убогий, к нам на радость свалился?! Откуда тебя вынули, такого геройскго героя, из какой кучи?! Да ты хоть знаешь,  с КЕМ ты разговариваешь! Меня Татьяна Александровна зовут, девки у тебя в клубе у стенок мнутся, а вот ты у меня завтра пешком с извинениями в райцентр побежишь к главе администрации...» — в общем, на пустой громкий понт брала юное сельское поколение.

Я уперлась в спину четвертому, самому огромному детине, молчаливо наблюдающему происходящее с недобрым прищуром, опершись о дверной косяк.

Это вот это и есть тот Рыжий, что тетка Анна говорила? Да… здоров… и правда бугай… а винищем от него нисколько не разит… и смотрит он со стороны и явно оценивает происходящее. Интерееесненько...

— Ой, пискнула я уронив ему на ногу полено и (мееедлееееннно!!) подняв на него  распахнутые глазищи «смущенно» прошептала: «Извини пожалуйста, не поможешь мне, а то уроню сейчас – так тяжело»… 

хехехе...

Никогда до этой осени и никогда после нее,  в моей жизни не было более искреннего, трепетного, уважительного и бережного кавалера. Который боялся на меня дышать, но таскал на плечах на километровые расстояния, который краснел перед поцелуем, но спокойно бил в нос толкнувшего меня чужака. Кавалера, которого явно колотило от нереализованного желания, но он свои медвежьи объятия умудрялся сделать удивительно целомудренными.

….

Снится птицам море и юг

В дымке золотой.

Рыжий лист, доверясь мне вдруг,

Сел в мою ладонь.

Кто-то мне пусть скажет в ответ:

«Ничего такого здесь нет».

Спрыгнув с ветки, рыжий лист вдруг

Сел в мою ладонь...

С ним можно было удивленно-ошалело слушать стихи Есенина встречая на обрыве золотистый осенний рассвет, выползающий из тумана.

С ним можно было драться на палках, изображая какие-то нелепые бои и потом мириться в стогу, хихикая и слушая незамысловатые анекдоты,

С ним можно было после работы, полусонной бродить в грибной чаще, а потом тащиться  вслед  с корзиной, «на буксире» за руку, усталой и улыбаясь слушать его ворчание...

С ним можно было наблюдать, как он по-мужски красуясь колет дрова и растапливает печь, рассуждая о чем-то жутко серьезном и дразнить «кленовым листом» ероша его огненную шевелюру...

С ним можно было воровать яблоки в чужом саду (да-да, каюсь, но ооочень яблочка хотелось)) и удивленно улыбаться словам, сопроводившим протянутый сочный плод: «Будешь моей Евой когда-нибудь? Когда решишься — угостишь… я буду ждать… сейчас или когда я поступлю в ваш институт и приеду в ваш город, через год, через пять лет… я подожду». 

И выпасть в осадок на прощание все же решившись «угостить» и узнать, что ему… всего 16 лет!!! А ведь как скрывал-то, поганец! Меня же посадят за совращение… слово «малолетних» — застряло у меня в горле, потому что было абсолютно неуместно.

Он был  настолько взрослым и самостоятельным, что я, в свои 21, чувствовала себя рядом почти ровесницей, если не младше.

Той зимой, из воспоминаний,  родились мои первые в жизни рифмованные строчки:

Чарует хрусталем нас просинь

В уже остывшей вышине,

И волосы твои, как осень, 

Янтарный свет льют в руки мне.

Пью мед из уст за каплей каплю

И сказки шелестит листва,

О том, о чем вчера я плакала,

О том,  пред чем мертвы слова...

Когда тебе 21 и ты сдаешь ГОСы, пишешь диплом и полна честолюбивых надежд, то письма далекого 16 летнего парнишки кажутся немного наивными.

Это только потом понимаешь, что прошло бы лет 4-5 и мы бы выровнялись. Но тогда эта разница казалась пропастью.

И я стала для него «любимой сестренкой». Мы переписывались и в годы учебы и потом он писал мне из армии удивительно трогательные и вдумчивые письма, он поддерживал, переживал за меня и мои семейные неурядицы,  возмущенно ворчал,  узнав, что мой второй муж младше его на три года)))

А потом  все-таки женился и пропал из моей жизни на долгие годы.

Но вот какаяерунда —  каждую осень, в золотую пору бабьего лета, я не могу спокойно видеть яркое кленовое оперенье, и, почуяв запах палых листьев, вспоминаю своего названного  «братика».

А когда совсем тяжело и холодно душе  лютой зимой, словно ища тепла, на протяжении всех этих лет про себя проговариваю согревающую мантру:

«Кленовый лист, кленовый лист,

Ты мне среди зимы приснись...

В тот миг приснись, когда

Пурга качает за окном снега,

В тот миг, когда все замело,

И на душе белым бело,

Ты мне приснись,

Рыжий лист кленовый...»

Век моих усталых коснись,

Тихий сон даря.

Заплутавшей птицей вернись

В стужу января.

Кто-то мне пусть скажет в ответ:

«Ничего такого здесь нет».

Безрассудной птицей вернись

В стужу января.

эпилог.

… честно скажу — много лет спустя, я расплакалась, однажды прочитав сообщение вконтакте:

«Ты помнишь меня еще, сестренка?»

 Он  по-прежнему огромный  солнечный, только усталый и серьезный. Его самая младшая из трех детей — дочка, такой смешной рыжик, носит мое имя